Адвокат АК «Баев и партнеры», кандидат юридических наук Наталья Юрова – о Рокоссовском в колонке для «Площади»
Кавалер ордена «Победа», дважды Герой Советского Союза маршал Константин Константинович Рокоссовский (1896–1968), родившийся в один день со Сталиным, 21 декабря, умер 3 августа 1968 года.
Он единственный в истории СССР маршал двух стран (маршал Советского Союза и маршал Польши), Рокоссовскому принадлежит Белорусская операция, которую считаю образцом, жемчужиной военного искусства. Она сильнее Сталинграда.
Вряд ли можно назвать другого полководца, который бы так успешно действовал как в оборонительных, так и наступательных операциях прошедшей войны. Благодаря своей широкой военной образованности, огромной личной культуре, умелому общению со своими подчинёнными, к которым он всегда относился с уважением, никогда не подчёркивая своего служебного положения, волевым качествам и выдающимся организаторским способностям он снискал себе непререкаемый авторитет, уважение и любовь всех тех, с кем ему довелось воевать.
Обладая даром предвидения, он почти всегда безошибочно разгадывал намерения противника, упреждал их и, как правило, выходил победителем. Сейчас ещё не изучены и не подняты все материалы по Великой Отечественной войне, но можно сказать с уверенностью, что, когда это произойдёт, Рокоссовский, бесспорно, будет во главе наших советских полководцев.
От тюрьмы до фронта
В августе 1937-го комдив по оговору был арестован, обвинен в связях с польской и японской разведками. Содержался в «Шпалерке» – ленинградской внутренней тюрьме Управления госбезопасности НКВД.
Два с половиной года Константин Константинович провёл под следствием (следственное дело № 25358-1937). Доказательства строились на показаниях поляка Адольфа Юшкевича, соратника Рокоссовского в Гражданскую. Но Рокоссовский знал, что Юшкевич погиб под Перекопом. Он сказал, что всё подпишет, если Адольфа приведут на очную ставку. Стали искать Юшкевича и обнаружили, что он давно умер.
Рокоссовский подвергался жестоким пыткам и избиениям. Ему выбили зубы, сломали рёбра и отбили молотком ноги. Дважды выводили на расстрел, инсценируя казнь. Рокоссовский по возвращении утешал сокамерников – твердил, чтобы никто ничего не подписывал – если и суждено умереть, то нужно это сделать с чистой совестью. По сведениям полковника юстиции Климина, одного из трёх судей Военной коллегии ВС СССР, которые разбирали дело Рокоссовского, в марте 1939 года состоялся суд, но все свидетели, давшие показания, уже были мертвы. Рассмотрение дела отложили на доследование. Осенью 1939 года состоялось второе заседание, также отложившее вынесение приговора.
Назначенный Наркомом обороны Тимошенко начал разыскивать в местах заключения талантливых военачальников. В марте 40-го по ходатайству Буденного, Тимошенко и Жукова Рокоссовский освобожден, восстановлен в звании и после курса лечения и отдыха в Сочи возвращен в войска.
Перед войной на суде, в 1937 году Рокоссовского спросили, чем он будет заниматься, если выйдет из тюрьмы? – Я каменотес и буду обрабатывать мрамор… Поеду в Москву, добьюсь приема у Сталина и скажу ему, что в «Крестах» сидит много честных и преданных Cоветскому государству людей…
Победитель с минимальными потерями
Мало кому известно, что решающий вклад в разгром немцев на Курской дуге внес Константин Константинович Рокоссовский. Он был уверен, что именно на Курской дуге решится исход кампании 1943 года.
Рокоссовский первым перешел в наступление под Москвой. Назначенный под Сталинград, он блестяще провел операцию «Кольцо», окружив более чем 300-тысячную армию генерал-фельдмаршала Паулюса. Плененный Паулюс именно Рокоссовскому отдал свое личное оружие как побежденный победителю. Рокоссовский принадлежал к тем полководцам, которые планировали операции с минимальными потерями.
«Когда мы прибыли из Сталинграда, – рассказывал А.Е. Голованов, – нас принял Сталин, всех поздравил, пожал каждому руку, а Рокоссовского обнял и сказал: «Спасибо, Константин Константинович!» Я не слышал, чтобы Верховный кого-либо называл по имени-отчеству, кроме Шапошникова. После Сталинградской битвы Рокоссовский стал вторым человеком, которого Сталин стал так называть. Это все сразу заметили. И ни у кого тогда не было сомнения, кто самый главный герой-полководец Сталинграда. Его имя тогда прогремело на весь мир.
Все действия Рокоссовского на Центральном фронте, если их сейчас проанализировать, говорили о том, что он ждет немецкого наступления и тщательно готовит оборону, чтобы противник попытался использовать, казалось бы, выгодную для него ситуацию. Об этом он написал докладную Сталину. Рокоссовского поддержал Жуков, и было принято решение о преднамеренной обороне. Рокоссовский был уверен, что именно на Курской дуге решится исход кампании 1943 года.
«Бывая у него с докладами, – пишет Голованов, – я слышал сомнения в том, правильно ли мы поступаем, ожидая начала действий со стороны немцев. Однако разговор об этом обычно кончался так: «Я верю Рокоссовскому», – заключал Сталин».
«В ночь на 5 июля я был на докладе у Сталина на его даче, – пишет Голованов. – Он был один. Выслушав мой доклад и подписав представленные бумаги, Верховный сразу заговорил о Рокоссовском. Он довольно подробно вспомнил действия Константина Константиновича и под Москвой, и под Сталинградом, особенно подчеркнув его самостоятельность и твердость в принятии решений, уверенность в правильности, а главное обоснованность вносимых им предложений, которые всегда себя оправдывали, и, наконец, Сталин заговорил о создавшемся сейчас положении на Центральном и Воронежском фронтах.
Рассказал о разговоре с Рокоссовским, который в ответ на вопрос, сможет ли он сейчас наступать, ответил, что для наступления ему нужны дополнительные силы и средства, чтобы гарантировать успех, и настаивал на том, что немцы обязательно начнут наступление, что они не выдержат долго, ибо перевозочных средств у них еле хватает, чтобы обеспечить текущие расходы войны и подвозить продовольствие для войск, и что противник не в состоянии находиться долго в таком положении. И, наконец, не то с вопросом, не то с каким-то сожалением, Сталин сказал: «Неужели Рокоссовский ошибается?» Немного помолчав, добавил: «Сейчас там у него Жуков».
Из этой реплики мне стало ясно, с какой задачей находился Георгий Константинович у Рокоссовского. Было уже утро, когда я собирался попросить разрешения уйти, но раздавшийся телефонный звонок остановил меня. Не торопясь, Сталин поднял трубку ВЧ. Звонил Рокоссовский. Радостным голосом он доложил: «Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!» «А чему вы радуетесь?» – несколько удивленно спросил Верховный. «Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин!» – ответил Константин Константинович.
Разговор был окончен.
«А все-таки Рокоссовский опять оказался прав», – как бы для себя сказал Сталин.
В мае 1944 года в Ставке обсуждали план операции «Багратион» в Белоруссии. И мнение Ставки не совпало с мнением Рокоссовского. Он предлагал нанести два главных удара с юга и северо-востока, что противоречило военной доктрине об одном главном ударе. Сталин настаивал на одном ударе, чтобы не распылять силы фронта. «Подумайте часа два, а потом доложите ваши соображения Ставке», – сказал Сталин.
Через два часа Рокоссовский вновь повторил свой план. Сталин отметил настойчивость командующего, продуманность плана и утвердил его. И план был с блеском выполнен. Рокоссовскому было присвоено звание Маршала и Героя Советского Союза.
Фронт неудержимо рвался к Берлину. Но Сталин неожиданно назначил Жукова Командующим Первым Белорусским фронтом, а Рокоссовского – Вторым Белорусским фронтом. Сталин, видимо, руководствовался геополитикой, стремлением как можно раньше, до союзников, взять Берлин. И осторожный стратег Рокоссовский мог не справиться со сроками. Жуков, наверное, мог. И послевоенное развитие Европы во многом зависело от новых границ. Сейчас уже не узнать замыслы Сталина в то время.
Заслуги Рокоссовского во взятии Берлина неоспоримы.
– А Вы не разучились ездить верхом? – спросил Рокоссовского Сталин после Победы. – Вам придется командовать Парадом Победы.
Красавец-маршал на великолепном коне был украшением Парада.
Рокоссовский был полководцем, к которому с большой теплотой, с большим уважением относился Сталин. Он по-мужски, то есть ничем не проявляя этого на людях, любил его за светлый ум, широту мышления, культуру, скромность и, наконец, за его мужество, личную храбрость, решительность и в то же самое время за отношение к людям, своим подчиненным.
Он бил своих врагов, но по отношению к своим отличался тактом и уважением – как к вышестоящим, так и подчинённым. Генерал Николай Антипенко отмечал: «Каждый из нас искренне дорожил авторитетом своего командующего. Рокоссовского на фронте не боялись, его любили».
В 1943 году Рокоссовский был приглашен на день рождения Иосифа Виссарионовича. Военачальник вспоминал, что обстановка на торжестве царила непринужденная: все выпивали, беседовали, смеялись. В общей суматохе вождь отвел Рокоссовского в сторонку и попросил прощения за арест 1937 года, сказав: «Мы вас крепко обидели…Бывает… Ну что, извините…». Именно такой рассказ самого Рокоссовского приводит в своей книге «Маршалы Сталина» Юрий Рубцов. Как пишет Рубцов, Константин Константинович, приняв извинения, вернулся к столу вместе со Сталиным. Сталин произнес тост за Рокоссовского и, опустив бокал, чокнулся с ним. Будущий маршал, зная об этом грузинском обычае, тоже опустил свою рюмку так, чтобы верхний ее край был чуть ниже края бокала Иосифа Виссарионовича. Так они чокались несколько раз, пока бокалы не оказались на полу.
В 1949 году его вызвали в Москву. Сталин пригласил на дачу. Рокоссовский приехал на Ближнюю, прошёл на веранду – никого.
Сел в недоумении, ожидая. Из сада появился Сталин с букетом белых роз, и видно было, что он их не резал, а ломал, – руки были в царапинах.
– Константин Константинович, – обратился Сталин, – ваши заслуги перед Отечеством оценить невозможно. Вы награждены всеми нашими наградами, но примите от меня лично этот скромный букет!» (Ф.И. Чуев. Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы)
Константин Константинович Рокоссовский был единственным маршалом, который плакал на похоронах Сталина.
Вот – перед гробом плачет маршал Польши, Твой никогда не плакавший солдат.
После XX съезда, на котором был развенчан культ личности вождя, Хрущёв попросил Константина Константиновича обличительно высказаться о Сталине. На что Рокоссовский ответил: «Товарищ Сталин для меня святой!».
