Эдуард Краснов признается, он человек – эмоциональный, это порой мешает ему в бизнесе. К тому же он не умеет говорить «нет», поэтому никогда никому не отказывает в помощи – будь то социалка или просьбы властей достроить объекты за нерадивыми подрядчиками. В интервью «Площади» основатель Группы компаний Краснова рассказал, как на него «свалились» «Музей ВДВ» и приют для животных, зачем он вписался в концессию парка «Танаис», и почему не идет в депутаты. Ещё мы много говорили о его отношениях с сыном и партнёрами.
– Начнем сразу с актуального. Чем сейчас занимаетесь, какие проекты в приоритете?
– Я сосредоточился на пяти направлениях бизнеса. Это минеральные порошки, стройка, проектный бизнес, институт. У нас очень неплохой завод растительного масла, в реконструкцию которого мы сейчас будем вкладывать много денег. Занимается нашим заводом сын Павел. Ему 33 года, у него великолепное образование, он не пьет, не курит. Мне с ним очень повезло. Парень думающий, конкретный, умеет говорить «нет», в отличие от меня. Я сейчас на заводе редко бываю, не хочу мешать. Помогаю, когда нужно какие-то стратегические вопросы решить – с властью, с финансированием.
– Он сам захотел бизнесом заниматься? Или вы его заставили пойти по своим стопам?
– Он принципиально не хотел работать со мной. Это для меня было трагедией. Я, кстати, об этом, никому не говорил, вы будете первыми, кто узнает. Сын закончил в Москве Высшую школу экономики. Все его друзья и одноклассники работают в иностранных банках, все устроились. Я очень хотел, чтобы он вернулся в Воронеж, а он ни в какую: «пап, я буду делать все сам».
История долгая. Он с друзьями создал бизнес. Поставляли сувенирку, занимались нанесением логотипов. Пошли на тендеры, выигрывали контракты «Газпрома», «Сбербанка». Обороты не миллиардные, но десятки миллионов выходило. Решили купить типографию. Но сколько я не предлагал помочь деньгами, ни в какую. Он у меня упёртый. И только, когда у меня начались проблемы со здоровьем, и я его попросил приехать помочь, он продал свои доли и приехал. И вот сейчас втянулся, работает.
Я по началу пытался на него давить, просил у него преференций для моих друзей на заводе. Но он человек принципиальный. Взял и все машины моих друзей отправил в конец очереди. И говорит – еще раз папа позвонит, я вас в черный список поставлю. Это не потому, что он меня не любит, не уважает, а потому что он правильный бизнесмен. И ещё очень скромный человек. Его упрашивали стать депутатом – отказался. У нас, кстати, это семейное – я тоже депутатом не хочу быть.
– Почему?
– Отвечу по пунктам. Причин четыре. Первая – надо тратить время. Есть депутаты, которые приходят только на первое и последнее заседания, не ходят на работу. А я бы точно работал, ходил бы на встречи с избирателями. Второй, самый главный для меня аспект. Я представляю, какое количество бед на меня ляжет, когда я стану депутатом. Я каждому помочь не смогу, буду переживать, а сердце у меня больное, это же беда будет. Ко мне и без этого потоком идут просьбы, мы много денег выделяем на социалку. Когда ты через душу все пропускаешь, работать тяжело. Задача бизнесмена – от всего отрешиться и заниматься бизнесом. Это мой недостаток, у меня это плохо получается. Я все пропускаю через себя.
– Эмпатия.
– Эмпатия, абсолютно, верно. Хорошее слово вы подсказали, спасибо большое. Третий аспект – я абсолютно принципиальный человек. Партийная дисциплина со мной не сработает. Если за какой-то закон не захочу голосовать, не стану. Обязательно с кем-то закушусь, наживу себе врагов в руководстве партии. Я – человек эмоциональный, прямой. А в политике это плохое качество.
Есть четвертый аспект – информационный. Сначала придется выкладывать декларации, а я не хочу, чтобы ко мне в карман заглядывали все кому не лень. А потом буду от вас журналистов по полной огребать. Так и вижу заголовки – наконец-то Краснов выклянчил себе какую-то должность. Ещё раз скажу – меня зовут, но я отказываюсь. Это у меня отнимет время от бизнеса, а в бизнесе сейчас своих проблем хватает.
– Каких?
– Инфляция, сокращение продаж, повышение стоимости стройматериалов, грядущая отмена льготных ипотек. Проблем много, и со всеми нужно разбираться предметно. Я отказался от многих направлений в бизнесе, несмотря на то, что они приносили деньги. Просто потому, что не успевал всем этим заниматься сам. Я друзьям продавал за деньги, которые они предлагали, не торговался. Нужно избавляться от непрофильных активов, к которым не испытываете интереса, страсти, если хотите. Вот, институт ВЭПИ – это моя страсть. Я мечтал заниматься наукой, но ушел в бизнес. И вот так получилось, что мне удалось купить здание для института на левом берегу, и в итоге – у нас один из лучших коммерческих вузов города. Еще одна моя страсть и гордость – проектный институт «ГКДТ» (Гипрокоммундортранс – ред.).
Оставил я и стройку, хотя сейчас для этого бизнеса не лучшие времена. Но наши продукты людям нравятся. Я понимаю, что точно не конкурентоспособен в эконом-классе, у нас своя ниша в сегменте «Комфорт», «Комфорт плюс». При этом у меня со всеми хорошие личные отношения, у меня ни с кем нет конфликтов, несмотря на мою прямоту. Кстати, не поверите, когда я взял площадку под микрорайон «Ключи», практически все крупные застройщики предложили мне своё партнерское участие.
– У вас всегда много партнеров. Это удивляет, учитывая, что у вас многолетний корпоративный конфликт на «Олсаме». В каком-то интервью вы говорили, что партнер предал. Именно такое слово вы использовали. Удивляет, что вы продолжаете партнериться с другими.
– Если человек оказался ослом, это не значит, что все ослы. У меня жизненная позиция простая, чтобы вы понимали. Меня один мой друг, московский олигарх спросил: Эдуард, как ты считаешь, больше людей хороших или плохих? Я думаю, что хороших, потому что пока человек не сделал гадость, он хороший. А мой друг, который добился гораздо большего в бизнесе, считает меня наивным. Я с ним не согласен, у него свои тараканы.
У меня всегда целая куча партнеров. Многие из них – мои друзья еще со времен института. Но в стройке я один, в основном. Есть партнерский проект ЖК Z-town с Ашифиным и Казеновой. Это мои друзья, мы с ними работали в компании «Крайс», сейчас строим самый крутой ЖК в городе.
Есть ещё строительные объекты, которые нам приходится доделывать за некими нерадивыми застройщиками. Сейчас доделываем музей ВДВ и ряд социальных объектов в регионе.
– По музею ВДВ отдельно хочется уточнить. Сейчас говорят, что сдадут его 1 июля.
– Я вам расскажу, как это было. Его должны были сдать давным-давно, сроки вы знаете, но компания-подрядчик не справилась, мягко говоря. Я был в городской администрации по своему проекту «Ключи». И случайно услышал, как честят этого подрядчика. Я возьми да спроси – может помочь чем? Никто меня за язык не тянул. В итоге – меня сначала попросили закрыть четыре позиции по строительству, а потом и шесть, и семь. На данный момент что происходит? Мои люди, мои деньги, моя помощь. Чтобы вы понимали, я за это не имею ничего. У мэрии никаких обязательств передо мной нет. Просто решил помочь на свою голову.
В конце апреля я ушел с этого объекта. Там практически все готово. Но переделывать за косорукими – та еще история. Мы сначала просто не понимали, что делать. Но с каждым днем становилось все лучше и лучше, и мне музей ВДВ уже начинает нравиться. Почему так долго? Хороший вопрос.
– Переделывать сложнее, чем делать с нуля.
– Подрядчик сам десантник, человек неплохой, но он не профессионал, никогда не занимался стройкой. Он трубы прокладывал всю жизнь. Поэтому у него куча ошибок. Были неправильно уложены полы, неправильно была сделана гидроизоляция на крыше. Всё протекало. Гидроизоляция вроде есть, акт подписан, но она сделана с нарушениями. А приемная комиссия их увидеть не может.
Понимаете, в чем проблема? Ушел Юрий Тимофеев (первый вице-мэр Воронежа, – прим. ред.), мы с ним на эту тему говорили. Я скажу вещь, которая не всем понравится, особенно молодым. Когда речь идет о бюджетных деньгах, нельзя допускать подрядчиков без штата, финансовой подушки и опыта. Моя искренняя позиция – бюджетные деньги, особенно во время спецоперации, надо беречь.
Нужно давать дорогу молодым, но не с важными бюджетными объектами. Все говорят про музей ВДВ, а посмотрите, за кем я достраиваю манеж в Шилово и школу («КМ-Строй» – прим. ред.). Я доделываю три объекта. Десятки миллионов своих вложил в музей ВДВ. Во столько же мне обходится новый приют для собак, куда мы будем «Дору» переселять.
– Про «Дору» у нас есть тоже много вопросов…
– Честно скажу, для меня это сложная тема. Директор «Нового Кода» Наталья Казенова, девелопер ЖК Z-town обожает собак, помогает им, и с Шамариным (основатель приюта «Дора», – прим.ред.) в хорошем тесном контакте. В «Доре» больше тысячи собак, условия не самые комфортные, прямо скажем. Постоянный лай, неприятный запах. В этом году сдается первая очередь Z-town, и мы взяли на себя задачу по переносу приюта на новый участок в 40 км от Воронежа. Купили 6 га земли в Новоусманском районе, провели коммуникации, построили вольеры, домик для хозяйственных нужд, проложили дорогу к приюту. Там все готово на 90%. Летом начнем перевозить животных на новое место.
Практически всё мы делаем за свои деньги, помогают, спасибо им, друзья-предприниматели. Толик Шмыгалев («Инстеп», – прим. ред.) дал бордюры, Гена Чернушкин («Ангстрем») – доски, Дорофеев – щебня немножко, Саша Чурсин с Димой Андреевым – песка. Сергей Симоньян с Артемом больше всех помогали – перевозками.
– А какие планы на землю, где сейчас «Дора»?
– Ее выставят на торги для благоустройства. Мы обязательно в этих торгах примем участие. Там планируется специальная зона, где нельзя строить. Долгосрочная аренда. Более того, мы будем там набережную благоустраивать. Сделаем всё, чтобы там было красиво. У нас там действительно будет шикарный дом.
– По концессиям пройдемся. Зачем вписались в проект парка «Танаис»?
– Захотелось сделать что-то хорошее для города. Тем более, что этот парк я знаю прекрасно, мы там рядом жили с супругой какое-то время. У нас три спонсора и один человек, который занимается креативом – Эдуард Толоконников. Если бы его не было, я бы не пошел. Он показал, что умеет. Толоконников в доле, но не инвестирует. На нём весь креатив. Когда я предложил ему услуги «Гипрокоммундортранса», он сказал – я сам. У него много интересных идей, поэтому я не сомневаюсь, что у нас всё получится хорошо.
– Как вы видите «Танаис»?
– Мой самый главный интерес – спорт. Там его должно быть много. Хочу в этом году сделать там лыжероллерную трассу, туалеты поставить. Каруселями, качелями и всем остальным Толоконников занимается. Мне бы еще хотелось, чтобы там был фонтан. Пока не знаю, какой он будет, но будет точно!
– «Дельфин» многие критикуют из-за переполненности различными кофейнями, фудкортами и тд. «Танаис» ждет то же самое?
– Я слышал об этом, но это бизнес, нужно окупать затраты. Какие-то павильоны будут и у нас наверняка, но это парковая зона – там нельзя ставить рестораны, вырубать деревья. Рядом с центральной аллей будут и кофейни. Во-первых, они нужны людям. Во-вторых, нам как-то надо окупать 400 млн вложенных денег. Территория огромная, и я уверен, они бросаться в глаза не будут. Но вообще, лучше спросите у Толоконникова. Это его епархия.
– Интересно, как вы вообще сошлись с Толоконниковым?
– Абсолютно случайно. Были общие знакомые. Встретились, поговорили и начали работать.
– А что скажете про третьего инвестора?
– Мои друзья и давние партнёры – братья Хвастуновы. Я им предложил поучаствовать, они согласились. Ребята грамотные, умные, с хорошими оборотами.
– В начале разговора вы говорили, что огромные инвестиции будут в маслозавод. Можете озвучить?
– Это программа на несколько лет рассчитана. В этом году 200-300 миллионов. Нам нужно полностью перестроить цех экстракции – это полмиллиарда. Будем переносить со старой на новую площадку цех рафинации и дезодорации. Это еще 500-600 миллионов. Все не расскажешь. Работы много.
– Несколько миллиардов, наверное.
– Пару миллиардов точно будет, да. Мы будем пристраивать новые склады, будем ставить новые емкости для хранения масла. Обновим старое оборудование, потом будем с нуля строить вторую площадку.
– Новая продукция будет какая-то?
– Мы уже купили оборудование, чтобы делать все виды масел, кроме оливкового. Всё, что у нас в России растет: рапс, соя, лен, тыква. Будем продавать в маленьких бутылочках. Но не завтра и не послезавтра, а года через три-четыре. Мы все делаем step by step (шаг за шагом, – прим.ред.). Мы же не великие строители, поэтому нам не надо срочно расширяться. Я очень большие деньги вложил в стройку. Когда они вернутся с приростом, я смогу вложить в «Олсам» собственные, а не кредитные средства.
– Мы про корпоративный конфликт уже начали немножко говорить. Не боитесь вкладывать деньги, пока до конца вопрос не разрешился?
– Не боюсь. А почему я должен бояться? Это вопрос вообще сложный, но не на столько. Вы думаете, что это для меня проблема № 1? Буквально до вашего прихода я писал список самых важных задач, которым надо больше всего внимания уделить. Корпоративный конфликт с Кравцовым у меня стоит реально на 6 месте. На первом месте, знаете, что? Не поверите. Приют для собак. Суть проблемы в том, что я этому человеку доверял полностью. Он был у меня дома, ел мой хлеб.
– Старший или младший?
– Оба. Старший скончался, царство небесное. Они были банкроты, долгов на 2 млрд рублей. За завод Бажанов (экс-зам министра сельского хозяйства, скрывается от правосудия – ред) давал максимум 200 миллионов, чтобы вы понимали порядок цифр. И меня попросили спасти предприятие. Я позвонил Бажанову, хотел, чтобы он не трогал ребят, тот отмахнулся. И тут уже я «закусился». Мы с партнерами вошли в состав учредителей, взяли кредиты на закупку сырья и переоборудование. А Кравцовы, оказывается, продали участок под цехом экстракции своим друзьям и скрыли от меня этот факт. 10 лет молчали.
Когда это всё вскрылось, завод оказался на грани закрытия. Сбербанк кредит не даёт, здание в залог не берут, земля под ним чужая.
Я ему предлагал 250 млн рублей. Он согласился, но потом передумал. Ему нужно больше и всё сразу. Сейчас идет суд. Все, что они делают, они тянут время. В декабре будет 10 лет, срок давности. Пусть тянут, ничего страшного, я же не злой человек. У меня нет цели его посадить. Есть стандартные юридические механизмы, которые просто не позволят этому человеку мешать заводу развиваться. Конечно, это долгий процесс. Но я никуда не спешу. Я спокоен, пусть враги волнуются.
